В конце мая в Москве и Санкт-Петербурге «Lumen» даст заключительные концерты своего самого продолжительного тура «Мир».
В ожидании этого события вокалист группы Рустем Булатов рассказал читателям «NEWSmusic.Ru» о том, как он стал журналистом, каким был этот тур и как проходили съёмки нового клипа на песню «Лабиринт».
21 и 22 мая пройдут концерты группы Lumen в «Главклубе» на Горбушке, а 23 мая презентация состоится в Санкт-Петербурге.
- Тур «Мир» подходит к концу. Он был длиннее обычного. А чем ещё он отличался от остальных, ведь, наверняка, меняется группа, меняется отношение к ней поклонников и организаторов?
- Мы совершили огромное количество качественных изменений, которые нам помогли в совершенно разных сферах и областях. Поменялись и взаимоотношения внутри коллектива в лучшую сторону. Они всегда у нас были прекрасными, но всё время оставалась проблема того, что мы не учитывали слабости друг друга, и из-за этого происходили конфликты. Конечно, они быстро разрешались, но оставался какой-то осадок, а самое главное все эти эмоции в туре изматывали ещё сильнее. А теперь мы знаем друг друга настолько хорошо, насколько это только возможно у друзей. Мы перестали замечать какие-то вещи, которые нам раньше мешали быть совершенно спокойными и полностью отдавать себя творчеству.
Если говорить про организаторов, то мы достигли потолка, и мне сложно представить, что ещё можно сделать, чтобы было лучше. Опыт предыдущих туров и концертов позволил нам наладить взаимоотношения с организаторами, которых мы уже знаем, и поэтому все вопросы, которые возникали, очень быстро решались, так как у нас с организаторами есть взаимопонимание. Мы могли не переживать о технических моментах.
- Везде ли одинаково принимали альбом «Мир»?
- Нет. Безусловно, были города, где наши слушатели знакомились с песнями с «Мира» на концерте как будто в первый раз, то есть очень внимательно слушали, смотрели на сцену, пытались впитать. А были наоборот города, в которых песни принимали как давно знакомые, их подпевали, под них отрывались. Но в целом альбом был везде принят положительно.
- На декабрьском концерте в Москве ты сказал о том, что хоть вы и записали альбом о любви, вам ещё есть, о чём кричать. Означает ли это, что возврат к жёсткому протесту неизбежен?
- Да, мы и в этом альбоме от него недалеко отошли. Несмотря на то, что в нём есть песни лиричные, даже в них остаётся место для того, чтобы сказать о чём-то ещё. Как, например, песня «Беги». Безусловно, по нашему содержанию и по нашему духу идеи протеста нам по-прежнему близки.
- Может быть, уже написаны какие-то песни, отражающие события, произошедшие за последний год, потому что год был достаточно драматическим?
- Это вопрос, над которым лично я часто и надолго задумываюсь. Насколько нужны и актуальны песни, которые были бы посвящены каким-то конкретным событиям? Например, такие, как «Благовещенск». Она нам очень нравится, и мы играли её на концертах этого тура, потому что тема остаётся актуальной до сих пор. История с Благовещенском не закончилась: не так давно была очередная серия судов. И песни, похожие на сводки военкоров, может, и интересны, но ведь всегда есть возможность перейти в абстракцию и описать ситуацию и твоё отношение к ней, не ссылаясь на конкретные события, а рассказывая о том, что происходит вокруг в принципе. Вот над этим я очень много размышляю, то есть как лучше, как правильнее доносить то, что тебя тревожит, то, о чём тебе хочется рассказывать, потому что было очень много событий за последнее время, которые меня тронули.
- Ты, можно сказать, стал журналистом: ведёшь свою колонку в журнале «Ровесник». Вступаешь ли ты в переписку с читателями, и какими своими проблемами они в основном делятся с тобой?
- Да, я даже завёл для этого специальный электронный ящик, на который можно присылать вопросы и темы для обсуждения. Но пока, честно сказать, читатели не настолько активны, насколько мне бы хотелось. Я уже получил первые письма, правда, ответить на них ещё не успел, но мне немного жаль, что нам в этом общении несколько мешает то, что очень много вопросов связано с творчеством группы «Lumen». С одной стороны мне это безумно приятно по понятным причинам, а с другой – хотелось бы поговорить о чём-то, кроме музыки.
- Слово, произнесённое со сцены, отличается от слова, напечатанного в СМИ?
- Да. Безусловно, отличается и достаточно сильно. Человек, который приходит к тебе на концерт – это человек, который, скорей всего, сделал свой определённый выбор в том, какая музыка и какие идеи ему близки. Поэтому слово, произнесённое со сцены, будет принято положительно. Я, конечно, могу заблуждаться, но мне так кажется.
Различные журналы, газеты читают люди совершенно разные, которых объединяют совершенно другие характеристики, нежели отношение к жизни. Понятно, что газету «Коммерсантъ» читают преимущественно коммерсанты, но при этом они настолько разные, с таким разным отношением к жизни, что та или иная точка зрения может быть очень близка одним и отвергнута другими. То же самое я могу сказать и про «Ровесник». Принцип, по которому объединены его читатели – это возраст. Это молодые люди, но они совершенно разные: одним близка рок-музыка, другие ей не интересуются; есть те, кому интересно, что происходит вокруг, и те, кто об этом ещё не задумывался. Конечно, отношение к тому, что я пытаюсь донести со страниц, у них будет абсолютно разное, не такое, как у тех людей, которые приходят на концерты.
- Существуют ли конкретные примеры того, как твоё слово заставило людей совершать поступки?
- Да. Не знаю, какая-то конкретная песня или целый пласт творчества заставил людей делать это, но в нескольких городах ребята начали заклеивать улицы листовками и посланиями положительной направленности.
- Но ведь это опять же слова…
- Я не думаю, что это просто слова. Найти какую-то правильную мысль, сделать листовку – это поступок. Попытка изменить отношение других людей к жизни – это очень важный шаг. Собственно говоря, мы сами этим и занимаемся в определённой мере. Всё то, что люди делают со своими жизнями, услышав нас, возможно, не меняет мир глобально, но сами эти люди меняют, например, своё отношение к потребительству, меняют своё отношение к локальным или глобальным военным конфликтам, даже просто меняют своё отношение и после этого совершают поступки в рамках правильно расставленных морально-этических рамок. Возможно, что они не совершают подвигов, но тоже делают мир лучше.
- Поговорим о новом клипе «Лабиринт». Почему именно Нью-Йорк ассоциируется с городом-лабиринтом?
- Любой большой город похож на лабиринт, и это то, что объединяет людей в больших городах. Да, впрочем, каждый человек проходит какой-то свой лабиринт, но причины, по которым мы выбрали Нью-Йорк, не столько творческие и не столько заряжены каким-то философским подтекстом, сколько обусловлены вопросами техническими. Нам хотелось показать жизнь в огромном кипящем городе, но при этом сделать это так, чтобы по возможности не прибегать к каким-то постановочным решениям, то есть мы не использовали массовку и никого ни о чём не просили. Мы хотели, чтобы люди, которые попали в кадр, оставались в нём самими собой, чтобы они вели себя так, словно нас нет на этих улицах с камерой. Нью-Йорк был самым доступным вариантом из всех, поэтому мы на нём и остановились. Снимать это в России было бы сложно, потому что люди вокруг понимают русскую речь, и человек, поющий на улице на знакомом языке, заставлял бы их отвлекаться, оборачиваться, а это нам не подходило. Нам бы всё равно пришлось использовать массовку, статистов.
Про Нью-Йорк ходит достаточно много легенд, которые нам подходили. Город бурлящий, где каждый занят своим делом и не вмешивается в дела других. Так оно и есть, и мы это показали.
- «Лабиринт» - это песня о движении, а вы, наоборот, в кадре постоянно стоите на фоне движущейся толпы. Что символизирует такой видеоряд?
- Такое вот механичное движение не означает того, что в жизни человека на самом деле что-то происходит. Нас интересует вопрос, который метафорически и был выражен строчкой: «Что там выше крыш?». Нам интересно было добраться до той степени истинности происходящего, насколько мы вообще сможем в этот вопрос углубиться. Человек, который этим не озадачивается, а просто просыпается, по одному и тому же маршруту идёт на работу, с работы, замыкая свою жизнь в этот цикл, в котором не остаётся времени и места, чтобы задумываться над чем-то ещё, бегая по кругу, стоит в этом лабиринте в итоге. Он стоит, а не мы. Мы же это движение совершаем, ошибаемся, попадаем в тупики, возвращаемся, но мы движемся, и нам это важно.
- Как вы вышли на режиссёра Евгения Курицына, который известен по работам с Катей Лель и Сергеем Зверевым?
- Мы с ним очень давно знакомы, с 2005 года. И знакомы в связи с тем, что он делал для Вячеслава Бутусова, когда после долгого перерыва началось возвращение этого важного для нас человека к своим слушателям. Вот тогда Курицын занимался и записями, и аранжировками для «Ю-Питера». Тогда и началось наше знакомства, потому что волей судьбы мы оказались на одном лейбле. Но ни разу до этого мы из-за какой-то случайности не смогли поработать вместе.
- Ну и последний вопрос. Удалось ли всё же узнать, что там, выше крыш?
- Нет, я считаю, что это горизонт, это как велосипед: пока ты крутишь педали, он едет, но стоит тебе остановиться, и ты падаешь. До этого горизонта невозможно добежать, но к нему можно идти, а можно не идти, и всякий раз, когда ты делаешь шаг, ты всё равно становишься ближе. Чем больше шагов, тем ты ближе. И если тебе это важно, то путь будет пройден не зря. Для нас это важно, и мы будем гнаться за горизонтом до тех пор, пока есть силы.
