"Я хочу, чтобы на концерте вы чувствовали себя, как я", — говорит Хьюз.
Большинству своих поклонников он известен как живая легенда хард-рока 70-х, как басист Deep Purple и Black Sabbath.
Но Гленн Хьюз далеко не так однозначен: его главная страсть — вовсе не тяжелый рок, а танцевальный и по-настоящему улетный стиль фанк. Эту музыку он просто обожает. Очень близка его душе и соул-музыка. Гленн признался, что со временем его песни становятся все более чувственными, и именно сейчас он делает музыку, о которой мечтал в юности.
Какое время в вашей музыкальной карьере запомнилось вам как наиболее интересное?
То, что происходит сейчас. Но я помню себя в то время, когда я делал музыку восемнадцатилетним, — и сейчас я снова возвращаюсь к своим истокам. Я пишу музыку для себя.
В детстве вы хотели стать музыкантом?
В детстве у меня было две вещи, в равной степени мне интересные — это футбол и музыка. Было важно и то, и другое — и играть на гитаре, и пинать мяч.
Многие считают хард-рок депрессивной музыкой.
Многое зависит от того, какой это хард-рок. Моя музыка — это все-таки фанк-рок. Она заставляет людей танцевать, она делает людей счастливыми. Она заставляет людей чувствовать. Я не хочу, чтобы люди много думали. Я хочу, чтобы люди двигались и смеялись.
А чтобы прийти к фанк-музыке обязательно нужно пройти через депрессии, через хард-рок?
Я начал с фанка, потом Deep Purple, потом длинные каникулы, потом был период с Black Sabbath, а потом я очистился, и моя музыка очень сильно изменилась, стала более сексуальной. Это музыка, которая заставляет людей и физически, и духовно чувствовать себя хорошо. Иногда это даже лучше, чем секс.
Вашу музыку больше слушают женщины или мужчины?
Мою музыку, в которой много душевного, слушают больше женщины, чем мужчины. А хард-рок, конечно, чаще слушают мужчины. Но мою — больше девушки, они очень любят стиль фанк.
А отличается чем-то публика в Великобритании, Америке, России, Эстонии? Где больше молодежи?
В Америке чаще приходят тридцатилетние. Южная Америка — это двадцать лет. В Европе — двадцатипяти-тридцатилетняя публика. Азия — публика от восемнадцати до сорока. Россия — от пятнадцати до пятидесяти. Эстония — от двадцати до пятидесяти.
Как вам Эстония, Таллинн?
Я впервые в Таллинне, это у нас единственный концерт в Прибалтике. Сразу после Таллинна мы летим в Лос-Анджелес, домой. 19 ноября выступим на радио Rockline в Лос-Анджелесе (Los Angeles, USA — Live
radio appearance). А потом, 10 декабря — концерт в Праге. Далее рождественские каникулы.
Как вы оцениваете молодых в своей группе?
Мой гитарист Луис Малдонадо из Сан-Франциско — очень талантливый. Барабанщик Мэтт Гуум тоже очень талантливый. Далеко пойдет.
Deep Purple с Йеном Гилланом были не так давно в Москве, выступали на юбилее «Газпрома». Вы не собираетесь выступать для президента?
Я скоро буду играть для мистера Медведева.
Вы планируете что-то специальное, необычное?
Я знаю, что он большой поклонник Deep Purple. Значит, ему нравится и музыка Гленна Хьюза. И он ничем не отличается от любого другого человека, который любит мое творчество. Просто он влиятельный человек, вот и все. А все остальное — то же самое. Но я его очень уважаю.
Где вам выступать интереснее, для какой публики?
Мне везде нравится. Мне нравится смешивать культуры: индийскую культуру, русскую православную культуру. Меня это восхищает — я хочу, чтобы на концерте вы чувствовали себя так, как я. В этом мои амбиции — заставить вас чувствовать. У меня открытия происходят во время поездок, новые ощущения. При этом я не курю, не употребляю алкоголь, наркотики.
Вы упомянули индийскую культуру, у вас на сцене стояли картины — иконы с изображениями индийских божеств. У нас в Эстонии есть буддисты разных школ, поклонники Кришны. Пожалуйста, прокомментируйте это.
У меня особая связь с Богом, это трудно объяснить. Эта связь похожа на особый канал, который открыт постоянно. Это дает мне силы жить, выступать, чувствовать. Мне очень помогают мои ангелы; я это чувствую, знаю. У меня четыре ангела. Они мне очень-очень близки. Они ведут меня по жизни. Если я чувствую, что я делаю что-то неправильно, то направления тонких энергий вокруг меня меняются. Это все очень-очень реальные вещи.
В вашей дискографии много трибьют-проектов?
Больше нет. В 90-е годы — да, было. Я перестал этим заниматься. Если только будут трибьюты Stevie Wonder или Beatles, тогда я приму в этом участие. А сейчас — нет. Я не делал трибьютов уже 10 лет.
Вы были в группе Trapeze — это была музыка в стиле соул. Этот стиль не очень популярен. По-вашему, в чем причина?
Поп-музыка — она очень прямая и квадратная. А моя музыка, фанк, соул — она такая гибкая... Мое желание и мои амбиции в том, чтобы показать совсем другую музыку. Это очень тонкий вопрос. У меня есть два типа поклонников. С одной стороны, это, конечно, фанаты Deep Purple. С другой — я вижу очень много девушек и молодых людей, которым очень нравится моя новая музыка. И это именно та аудитория, которую я очень хочу видеть, которая мне нравится.
Вы воспитываете свою аудиторию?
Когда я играю на своих теперешних концертах песни Deep Purple, там те же самые слова, но если вы послушаете эти песни сегодня в исполнении Deep Purple и в моем исполнении и сравните, то увидите, что появляется совершенно иной смысл, иное чувство. Я стараюсь меняться и меняюсь. Я единственный человек из моего поколения, кто отказался переигрывать свои старые хиты в том виде, в каком они были изначально.
Я исполняю из 12-14 песен концерта восемь песен Deep Purple и всего четыре моих новых. Это потому, что аудитория не готова воспринимать мою новую музыку — а ведь первая часть моего шоу — это соул-классика.
А потом начинается основная часть, и девушки выходят к сцене, и начинают танцевать. А это очень интересно видеть. Потому что они получают удовольствие, они начинают чувствовать, а это очень хорошо. Но я думаю, что очень многие на концертах просто боятся охраны. А я хочу, чтобы мои фанаты просто получали удовольствие. Пусть они раздеваются и танцуют — не вопрос!
Kак вы думаете, нет ли опасности, что попса подавит рок?
Есть. Поп-музыка — это такая штука, как конфетки. Ты съел ее и выкинул фантик. Но она никогда не сможет пережить рок-музыку, потому что рок — это Музыка, она выживала на протяжении уже такого длительного промежутка времени и выжила, что вопрос можно снять. Вспомни Pink Floyd, Led Zeppelin, Deep Purple... А поп-музыка живет пару лет, и потом о ней все забывают. Так что рок выживет.
