[AMATORY]: Без предубеждений. Интервью

Сегодня группа [AMATORY] не нуждается в представлении.

Не беремся перечислять все их достижения, но вот хотя бы одно из последних, для примера: этим летом команда выступит на одном из главных металл-фестивалей Европы - Tuska Open Air, причем инициаторами приглашения стали сами организаторы феста. Возможно, у кого-то эта новость вызовет бурю праведного гнева или циничное замечание, но «Аматоры» к такой реакции давно привыкли.

Странно, что самая популярная альтернативная группа СНГ, которая неизменно собирает аншлаги на своих концертах в любом городе, является объектом насмешек и жесткой, зачастую необоснованной, критики. Похоже, опускать [AMATORY] — даже более модно, чем их любить, это как признак хорошего вкуса: «О, ты тоже терпеть не можешь «Оматоре»? Молодца, дай пять!». Слухи о невероятной пафосности музыкантов знакомы всем и каждому. Вот только оказалось, что группа, ну или по крайней мере, ее барабанщик Даниил [STEWART] Светлов, с которым нам довелось пообщаться, ничего общего с этими слухами не имеет. Без всяческих пафосных заморочек [STEWART] рассказал нам о своих взаимоотношениях с группиз, дал пару советов поклонницам, жаждущим обратить на себя его внимание, вспомнил детство и развеял миф о скромных умственных способностях барабанщиков.

- Вы часто говорите, что любите бывать в Киеве. Чем он так хорош, чем он вам нравится?

- Собой. Есть города с очень сильной атмосферой, есть – абсолютно без нее. Сильная атмосфера в Санкт-Петербурге, Киеве, Таллине… Пожалуй, это три самых ярких города! Не было такого, чтобы у меня в Киеве что-то шло не так или было плохо. Здесь всегда все хорошо, я даже не знаю почему!

- Друзей здесь много?

- Да, подруг особенно... (Смеется).

- Когда у поклонницы есть шанс, что вы обратите на нее свое внимание?

- Если она похожа на Дженнифер Лав-Хьюитт (смеется). Еще можно вылезти на плечи своего друга и продемонстрировать себя топлес — группе и всему залу. Да, тогда мы обратим на нее внимание. Конечно, это круто и способствует выработке серотонина, эндорфина и тестостерона у музыкантов, ведь все мы мужчины. Шучу, конечно… А вообще, сейчас есть куча разных возможностей — Интернет, например. Правда, у меня нет потребности сидеть и искать того, кто бы взял и обратил на себя мое внимание.

- Так что же тогда ей нужно сделать, чтобы вы выделили ее среди других, чтобы не подумали: «А, еще одна…»?

- Не знаю, сложно сказать. Я вообще ни про кого так не думаю, как про еще одну! Люди, какими бы похожими они в чем-то ни были, все равно разные. А те люди, которые нас любят — для меня они особенные. Это наша публика, они ценят то, что мы делаем, или ценят нас самих — это здорово. Публику не выбирают, и если они нас ценят, то цени их тоже, пожалуйста! Поэтому у меня такой, скажем, «народный подход» к ситуации, то есть я люблю общаться с людьми, которые приходят на концерты, отвечать в интернете на вопросы, когда есть такая возможность и их приходит не очень много одновременно. Возвращаясь к поклонницам, не могу дать какого-то универсального «рецепта» на этот счет.

- Многим из них было бы интересно узнать, есть ли у вас постоянная девушка.

- Раскрою карты. Каждой из наших поклонниц интересен какой-то определенный музыкант нашей группы. У нас выбор на любой вкус: и такой есть, и такой (смеется). Юной прелестной мадемуазель приятно думать о том, что ее герой свободен. Если я сейчас скажу, что ни у кого нет дамы сердца, то, возможно, совру. Если отвечу, что у всех есть, тогда какое-то количество девушек может разочароваться. Но по секрету могу сказать, что я сейчас временно свободен, правда, к моменту публикации интервью, а то и к моменту выхода на сцену положение может измениться (смеется). Мы же в Киеве, в конце концов! Это же райское местечко!

- Как вы относитесь к группиз?

- Если они не сильно напрягают, то нормально. Есть такие, которые теряют адекватное восприятие происходящего и после концерта требуют очень много внимания. А есть девушки, которые действительно повышают настроение своим присутствием.

- Может, скажете по секрету, для вас секс с поклонницей – это реальность или неприемлемое явление?

- Это стабильная практика (смеется). Бывает по-разному, все мы люди. Когда-то The Beatles, Led Zeppelin, The Doors и прочие ребята имели сумасшедшую популярность, провоцировали массовые женские истерики и потери сознания на концертах, атаки на гостиницы… Но те времена давно прошли. Хотя однажды в Красноярске три девочки забрались в окно моего номера, и я тогда подумал, что рок-н-ролл еще жив все-таки! (Смеется). Я не склонен к тому, чтобы этим пользоваться в корыстных целях, наверное, воспитание не позволяет. Передо мной не стоит задача «делать зарубки» и хвастаться количеством своих «побед». Не скажу, что совсем уж далек от подобного, но в любом случае это не главное.

- Ради чего вы стали заниматься музыкой?

- Естественно, ради денег — ради чего ж еще? (Смеется). Если серьезно, то любое творчество — это сублимация. Я учился на психологическом факультете, и у меня вырисовалась четкая картина: многие моменты вообще не контролируются человеком; один от сублимации становится музыкантом, другой — писателем, третий — художником, а кто-то начинает безбожно пить. Можно сказать, что это особенности психики каждого человека, которые подстраиваются под его жизненную ситуацию.

Лично у меня увлечение музыкой началось, когда мне было лет 6: я слушал пластинку Led Zeppelin «IV» и расспрашивал у мамы, кто эти парни, которые делают такую крутую музыку. Она мне рассказывала про каждого из них, о смерти барабанщика Джона Бонэма. Я спросил, существует ли еще группа. Оказалось — нет. Вот я и подумал: «Ни фига себе, это ж барабанщик самый главный, получается!». Бонэм был очень яркой персоной в роке той волны. Группа перестала существовать, когда его не стало. На мой несформировавшийся детский мозг данный факт оказал большое воздействие. Тогда я подумал, что барабанщик — это действительно круто!

Описанный момент послужил причиной тому, что я стал колотить карандашами по кастрюлям. Благо мои родители не ограничивали и поддерживали меня. Это было очень мудро с их стороны, поскольку на том этапе, когда зависишь от них, очень важно их мнение на тему того, чем ты хочешь заниматься. В этом плане я очень многим обязан родителям. У меня не было, конечно, такого, как сейчас у некоторых подростков: шикарное детство, богатая семья, им покупают все для того, чтобы они занимались, например, на тех же барабанах. Я лично знаком с такими ребятами, которым лет по 15-16, и у них уже есть все. У меня ничего подобного не было. Просто так случилось, что несколько факторов везения сыграли большую роль, и в итоге я стал этим заниматься профессионально.

- Можно немножко поподробнее об этих факторах?

- В 99-м году, когда существовал состав, но еще не функционировал под названием [AMATORY], мы играли втроем: я, Ден (Денис [DENVER] Животовский (бас-гитара, вокал). – прим. ред.) и PJ (нынешний вокалист Korea). У нас появилась репетиционная точка в военно-патриотическом клубе «Рубин», который давал нам бесплатное помещение в обмен на то, что мы периодически играли на разных районных смотрах и конкурсах. Сюда можно было приезжать в час дня и до 11 вечера сидеть и колотить на барабанах, выводя из себя боксеров, которые тусовались в соседнем помещении. Это стало огромной удачей, и данный период сыграл большую роль в нашем становлении как музыкантов, потому что мы проводили там массу времени, репетируя по 7 дней в неделю. Школа заканчивалась, бегом домой — и на репетицию. Либо прямо из школы, на ходу жуя сосиску в тесте, с дневником под мышкой...

- Вы тогда надеялись на успех?

- Конечно, надеялись. Успех — многогранное понятие. Мы тогда думали что-то типа: «Вот будем собирать народ — станет намного меньше проблем». Мы не рассчитывали на успех в коммерческом плане, нам просто хотелось играть для большого количества людей, для аудитории. Я не помню, когда у меня взяли первый автограф. Зато помню, как начали узнавать на улицах, — это было, конечно, приятно и удивительно. Но это все побочные эффекты, для меня самое главное — это концерт: я буду играть, а меня будут слушать. Вот к этому я действительно стремился. А если бы мы не надеялись на успех, тогда бы мы ничего и не делали. С точки зрения «тру-андеграундных» ребят, наверное, мы — это то, что называется sell out, продажная группа. Но это не такой успех, который можно назвать продажным. Нам не пишут песни какие-то нанятые люди, не водят за ручку продюсеры. Человек со стороны с трудом представляет, как это все вообще происходит, а если он узнает, какое количество обязанностей несет на себе каждый музыкант, помимо того что просто приезжает на репетиции и концерты и играет на своем инструменте, он бы по-другому взглянул на профессию музыканта, ведь что бы там многие не думали, это очень тяжело. Это у западных групп есть целый штат персонала, который делает за них практически все. Группа прилетает в отель, затем прибывает на концерт, выступает и уезжает обратно. Разумеется, это идеальная схема, но ее могут позволить действительно большие команды.

- Как вы считаете, откуда взялось такое большое количество анекдотов про басистов и барабанщиков, в которых высмеиваются их, скажем, не особо выдающиеся умственные способности?

- Надо поиграть в группе для того, чтобы это понять (смеется). Скажу честно, есть такой момент. Я реально знаю несколько типичных басистов и барабанщиков, про которых рассказывают подобные анекдоты. Но все равно это стереотип, который остался еще с тех времен, когда барабанщик был «вот тем челом сзади, которого не видно и в принципе не слышно в зале». Или басист, который только и мог, что стоять да «струны считать». Если я не ошибаюсь, барабанщик Pink Floyd недавно написал и выпустил книгу; я смотрел пресс-конференцию с ним в Германии, где один из журналистов задал ему такой вопрос: «Вот вы написали книгу, а барабанщики же вообще не интеллектуалы. Как вы можете это прокомментировать?» (Смеется). Не помню ответ, но, естественно, он красиво вышел из ситуации. Лично я стараюсь быть не просто «тем челом за барабанами», у меня много амбиций в плане того, чтобы научиться играть что-то новое, разнообразить свои партии, быть не просто тыловым прикрытием парней из передней линии, а действительно являться самодостаточным музыкантом в контексте группы. Я стараюсь работать над своим стилем, много заниматься, хорошо играть и делать это максимально красиво, чтобы самому получать удовольствие, а зрителям было приятно на это смотреть.

- Многие говорят, мол, [AMATORY] – ненастоящий металл. Что такое, по-вашему, металл настоящий?

- Давно уже нет ничего настоящего и ненастоящего, потому что 10 человек скажет, что это настоящее, а другие 10 возразят. Лично я потерял классификацию в году эдак 2002-м, когда мне было 18. В таком возрасте очень важно быть крутым прошаренным парнем и разбираться, что настоящее, а что нет – типа, «вот эти играют для толпы, а эти – для избранных». Но на самом деле это всего лишь вопрос восприятия. Кто-то считает группу Black Dahlia Murder, которые играют одно и то же из альбома в альбом, прям такими настоящими, что охренеть. Та же история с группой Slayer — группой, которая свернула мне мозги, когда я получил в подарок их кассету с альбомом 86-го года. Я понял, что они только в одном альбоме сменили стиль, сыграв кавера на свои любимые хардкор/панк группы. Естественно, все тот релиз закидали грязью, назвали «отстоем». Но лично мне нравятся все их альбомы без исключения, потому что Slayer — это Slayer и всегда ими останутся. Просто какие-то группы больше экспериментируют со стилями, другие — меньше. Например, когда я в 99-м году только начинал играть, то не мог понять, с какой целью Metallica записала свой «черный» альбом (The Black Album — прим. авт.)... Зачем эта «Nothing Else Matters», когда есть песни «Four Horseman», «Blackened», да и вообще весь альбом «Master of Puppets» целиком? На хрена им было писать эту балладу, которую теперь знает каждый гопник и может сыграть ее одним пальцем на гитаре? Но когда я стал музыкантом, то начал понимать, что, когда ты играешь «долбак» на протяжении хотя бы двух лет, тебе хочется все же внедрить какую-то мелодику, хотя бы попробовать для разнообразия. А когда ты понимаешь, что это звучит круто, то хочешь повторить эксперимент еще в одной песне, а потом в другой... «Дыши cо мной» — именно такая вещь, и мы решили включить ее в альбом, поскольку это действительно красивая лиричная композиция. Я к тому, что для меня это не есть отступничество от нашего стиля. Может, она воспринимается слушателями иначе, но восприятие музыки извне и изнутри разное.

- А вы сами не думали записать балладу?

- Пока нет. Просто баллады бывают разные. Например, слипнотовская «Vermillion» — действительно крутая баллада! А есть не совсем удачные и скучные баллады, тут примеров называть не буду — это очень субъективно… Если у нас родятся крутые варианты акустической песни, конечно же, мы попробуем ее сделать. Потом уже в контексте всего собранного к альбому материала послушаем и решим, стоит ее включать или нет. Точно так же и «чернушная мясная» песня тоже может родиться абсолютно спонтанно, как по щелчку пальца… Предубеждений типа «надо делать вот так вот, а потом вот так вот» у нас нет! Единственное что, может быть, в плане звука — поскольку есть радиостанции, которым интересна какая-то песня с альбома, но альбомная версия звучит для них слишком тяжело. Есть такая дурацкая вещь как формат, с которой спорить — это как биться головой об стенку из трехслойного бронированного железобетона. Предубеждений по поводу радио у нас тоже нет — если они чего-то хотят, они могут это получить от нас. Вспомнилась ситуация с той же Metallica, когда они сняли клип на песню «One», Хэтфилд рассказывал, что к нему подошел один из самых ярых поклонников, плюнул ему в лицо и сказал, что они продались, потому что у них теперь есть клип, и они теперь — отстой. Это нонсенс! Если бояться, что кому-то что-то не понравится, тогда, наверное, лучше сидеть в клубе «Рубин» и играть грайндкор. А мы иначе подходим к этому вопросу.